После этих слов Айрин прониклась к юноше еще большим уважением. Какой же он совестливый, как ясно понимает, что надо делать! Раз мать хочет, чтобы он женился, он женится. Уже и невеста есть. Это будет немного странный союз, но не бессмысленный. Фурии приговорили Зору сначала к безнадежной любви, а потом к смерти. Ксантье своим решением обратит проклятие вспять.

Он даст Зоре любовь, которая победит смерть.

Ксантье повернулся к Зоре.

— Пойдем пешком или полетим? — спросил он.

— Полетим, — ответила она. Ответила ясным, чистым голосом! И улыбнулась, обнажив в улыбке замечательные белые зубы!

Ксантье поднял Зору и посадил ее на гиппогрифа. Весила она теперь гораздо больше, но у Ксантье были крепкие руки. Потом Ксантье вскочил на спину верного коня и обнял невесту.

— Мы передадим семена Ксантиппе, — пообещал он. — Перышко тоже. А вы отправляйтесь на поиск Айви.

— Благодарю, — тихо сказала изумленная Айрин.

Гиппогриф расправил прекрасные крылья.

— Мы еще увидимся! — крикнула Чем Ксанту. Гиппогриф кивнул, поднялся в воздух и полетел в сторону Источника любви.

— Мамаше твоей невеста не понравится! — бросил вслед Гранди.

— Не сомневаюсь! — донеслось сверху. — Но женитьбу она выдумала, а я теперь покорный сын!

Гиппогриф растаял в воздухе. Айрин почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Не от печали — от радости.

Глава 12

Глори, дочь гоблина

— Я младшая, красивейшая, милейшая дочь Горби, вождя гоблинов, живущих у Провала, — повторила Глори. Она сидела на камне и угощалась ягодами, изготовленными Хамфгоргом: голубикой, черникой, красникой, зеленикой... — И я влюблена. Влюблена в прекраснейшего юношу.

— Влюблены — это когда втрескиваются? — уточнила Айви.

— И когда теряют голову, — кивнув, добавила гоблинка. — Любовь подчас наводит грусть.

— И вовсе даже радость, — возразила Айви. Она вспомнила маму, папу, дедушек, бабушек, любовь которых действительно несла ей только радость. К тому же она сейчас отдыхала, впервые за два дня пути, и в этом тоже была радость. — Папа говорит, любовь разветривает грусть, а мама говорит, в один час дня разветривает, а в другой и не разветривает.

— И они правы, — с улыбкой согласилась гоблинка. — Но моя любовь не может осуществиться, поэтому она грустна.

— Как это — не может осуществиться? — спросил Хамфгорг. — А папа говорит, с помощью магии все может осуществиться, кроме разве что парадокса, но он и над этим работает.

— Осуществимому можно просто запретить осуществиться, — сказала Глори. — Любовь не должна быть под запретом, но... но все же он ведь не гоблин.

— А папа, — снова вмешался Хамфгорг, — говорит, что гоблины в родстве с эльфами и гномами, то есть они почти люди. Так мой папа говорит. Поэтому они могут между собой жениться. Есть, он говорит, Источник любви...

— Кто же спорит, — вздохнула Глори. — В Ксанфе так повелось: напился из источника -женись. Но эти браки обычно все-таки вынужденные. А на добровольные соплеменники ох как косятся. А есть существа, браки с которыми просто запрещены нам, гоблинкам. И вот я полюбила. Полюбила, увы, гарпия.

Детишки смотрели на нее ясными глазами.

— Вижу, надо объяснить, — вздохнула Глори. — Гоблины — злейшие враги гарпий, и наоборот, гарпии — страшнейшие враги гоблинов. Вражда между племенами насчитывает не одну сотню лет.

— Так, значит, ты родилась давным-давно тому назад? Ты такая старенькая? — подняла брови Айви.

Глори опять улыбнулась. Красавица Глори, когда улыбалась, просто освещала своей улыбкой лес.

— Нет, мне-то всего шестнадцать лет. Я про вражду говорила. Вражда и в самом деле древняя старушка.

— Папа рассказывал про древнюю войну, — наморщила лобик Айви. — Когда строили наш дом, замок то есть, папа тоже его строил. Там было такое заклинание...

— Не выдумывай, Айви, — пригрозила пальчиком гоблинка. — Когда строили замок, твоего папы еще на свете не было.

— Нет, был, — не сдавалась Айви. — Он был на гобелене, и с ним еще был паук, такой большо-о-й...

— А, ты хочешь сказать, что твой папа смотрел на гобелен и видел, как строили замок. Волшебный гобелен! Я сама много о нем слышала и хотела бы его увидеть.

— Я на него все время смотрю, — сообщила Айви. — Но ни до чего интересного не досматриваюсь, потому что засыпаю.

— Выходит, твой папа служит в королевском замке?

— Да, в замке.

— Так вот, в давние времена гоблины и гарпии жили в мире, — начала рассказывать Глори. — У них даже общие жилища, общие пещеры. Гоблины занимали нижние этажи, то есть пол, а гарпии верхние, то есть потолок. Но со временем гарпий наверху стало так много, что гоблины внизу зароптали. Падают, мол, их какашки прямо в наши рты. А у гоблинов привычка такая — спать с открытыми ртами, чтобы лучше дышалось... В общем, гарпии тоже рассердились и прокляли наших мужчин. Вот с тех самых пор красивых гоблинов и не стало. То есть гоблинки начали выбирать в мужья безобразных, а на красивых и не смотрели. Сыновья безобразных гоблинов тоже рождались безобразными. Так что, если разобраться, гарпии прокляли гоблинок, а не гоблинов; жизнь с уродливым мужем — это же кошмар! Но не все гоблинки смирились с этим горьким жребием. Они начали соблазнять... гарпиев. И гарпии охотно соблазнялись, потому что полненькие ножки гоблинок нравились им куда больше тощих куриных лапок родимых гарпий. В конце концов гоблинки увели всех гарпийских мужчин. С тех пор племя гарпий состоит из одних женщин.

— Из одних женщин? — удивился Хамфгорг. — А как же тогда...

— Как появляются новые гарпии? Не знаю. Может, они кладут самодельные яйца.

— Какие?

— Гарпии появляются на свет из яиц, — объяснила Глори... — Если среди гарпий нет гарпиев, значит, гарпии сами каким-то образом производят эти яйца, откладывают их, а потом из яиц вылупляются новые гарпии. Но только гарпии женского пола. Ну что-то в этом роде. Это так называемая магия самоделок, а я в ней мало что смыслю. И вот эти старые, безобразные, злые — чему же тут удивляться, одинокая жизнь никому не в радость — гарпии затаили злобу против гоблинов. Совершенно необоснованную злобу, ведь гоблинки просто отомстили за зло, причиненное гарпиями. И началась война. Гоблины и их союзники выступили против гарпий и их союзников. В те времена гоблинов и гарпий в Ксанфе жило видимо-невидимо, и они были очень сильны. Но когда война закончилась, оказалось, что и тех, и других стало гораздо меньше. С тех пор власть в Ксанфе взяли в свои руки люди.

После войны проклятие гарпий угасло. Гоблинки стали отдавать предпочтение красивым соплеменникам, а у гарпий завелись петушки. Но проклятие еще долго напоминало о себе. Гоблины-мужчины были исключительно безобразны, так что гоблинки на выданье не спешили замуж. И на каждую сотню гарпий приходился всего один петушок. И гарпии эти были до того старые и противные, что петушкам оставалось только плакать. За восемьсот лет число гоблинов и гарпий почти не выросло. И сейчас среди гоблинов гораздо больше безобразных, чем красивых, да и старухи гарпии не процветают. После большой войны мелкие стычки не прекращались. Гоблины и гарпии колошматили друг друга в память старой вражды. Но теперь их было уже не так много, да и Провал... вмешался.

Стэнли навострил ушки. Провал... это я знаю, подумал он.

— Но как же мог Провал вмешаться? — спросил Хамфгорг. — О нем даже никто не помнил.

— В том-то все и дело, — сказала Глори. — Трудно перейти Провал, о котором начисто забыл. Да еще внизу сидит дракон и хватает всех подряд. И вот постепенно гоблины и гарпии разделились. Гоблины поселились к северу от Провала, гарпии — к югу; после этого число стычек резко уменьшилось. Вот и получается, что Провал и в самом деле вмешался и стал причиной установления мира.

Стэнли чихнул. Облачко пара проструилось в опасной близости от маленькой ножки рассказчицы.